Темы
Экономическая политика
Социальная политика
Валютно-финансовая политика
Бюджетная политика
Налоговая политика
Промышленная политика
Внешняя политика
Банковская система
Межнациональные проблемы
Судебная политика
Региональная политика
Госсобственность и приватизация
Оффшоры
Образование
Здравоохранение
Оборона
Коррупция
Наука
Выборы
Демократия
Партии
Государство
|
Оценка ситуацииПромышленная политика и особенности российской экономикиПромышленная политика(англ. industrialpolicy) – политика государства и промышленных корпораций, направленная на рост промышленного производства, обеспечение его эффективности и конкурентоспособности, содействие технико-технологическому процессу[1]. Если это определение верно, следует признать, что в России на государственном уровне промышленной политики до сих пор не было, т.к. политика правительства не направлена на рост промышленного производства. Судите сами. Согласно Росстату[3], в 2010 году объем производства российской промышленности составил 83,8% от уровня 1991 года. За это время большая часть промышленных предприятий была приватизирована. Но главная цель приватизации – повышение эффективности производства – не была достигнута. К 1997 г. негосударственные предприятия составляли 95,6% общего числа предприятий и давали 89,6% продукции. В наименьшей степени была приватизирована электроэнергетика (61,5% ее предприятий в 1997 г. были негосударственными). Вторым важным изменением было расчленение крупных государственных фабрик, заводов и комбинатов. В 1990 г. в РСФСР имелось 26,9 тыс. промышленных предприятий с 23,1 млн. человек промышленно-производственного персонала, в 2001 г. 155 тыс. предприятий с 13,3 млн. человек персонала. В 2011 году в промышленном производстве занято около 11 млн. чел. Реформа в энергетике принесла одни неприятности. В 2006 году производительность труда в отрасли упала значительно ниже уровня 1970 г. и вдвое ниже уровня 1990 г. Однако главное отрицательное воздействие реформы на электроэнергетику заключается в том, что сразу же после 1990 г. резко снизился темп обновления основных фондов отрасли. Если в 1975-1985 гг. ежегодно вводились в действие основные фонды в размере 5-6% от существующих, то с началом реформ этот показатель стал быстро снижаться и в 2001 г. опустился до уровня 0,8%, а в 2003 г. составил 1,3%. Машины и оборудование стали стареть, степень износа основных фондов составила в 2001 г. 52,9%, а в 2003 г. 57,8% (в 1990 г. 40,6%). Большая и сложная технологическая система работает на износ и в недалекой перспективе станет давать все более тяжелые сбои и отказы. Предполагаемое расчленение Единой энергетической системы неминуемо еще более снизит ее надежность. Более подробно об электроэнергетике см. подраздел 6.5. Нефтедобывающая промышленность. За 70-е годы в РСФСР был создан мощный нефтедобывающий комплекс, так что в 80-е годы добыча поддерживалась на уровне 550-570 млн. т. В годы реформы объем добычи упал до 293 млн. т в 1996 г., затем, начиная с 2000 г., поднялся до 408 млн. т в 2003 г. и до 505 млн. т в 2010 году. При этом одновременно происходило падение производительности труда в отрасли. В 1988 г. на одного работника, занятого в нефтедобывающий промышленности, приходилось 4,3 тыс. тонн добытой нефти, а в 1998 г. - 1,05 тыс. т. Расчленение большого государственного концерна и передача этой самой рентабельной в российской промышленности отрасли в частные руки привели к падению главного показателя эффективности производства примерно в 3,5-4 раза! Существенно снизилась и добыча угля. Коэффициент обновления основных фондов в угольной промышленности, который с 1970 по 1985 г. поддерживался на уровне 11-11,5%, упал к 1997 г. до 2%, а в 2003 г. до 1,7%. То, что происходит сегодня, нельзя называть промышленной политикой. Вот мнение Генерального конструктора стратегических ракет академика Ю. Соломонова: «Все очень часто спрягают и склоняют Советский Союз. Но при многих недостатках в Советском Союзе что было? Государство помогало работать. Сейчас с точки зрения общего подхода государство мешает. И руководители предприятий, которые являются основным исполнительным звеном, сталкиваются с этим каждодневно. Вот основное, чем должно проникнуться руководство страны. Если так и дальше будет, все эти заверения о рационализации, модернизации, инновациях и так далее останутся только лозунгами агитпропа, не более. Министерство обороны занимает не просто неконструктивную позицию, а непонятную с точки зрения государства. Его подразделения на сегодняшний день не в состоянии решить эту задачу. Это результат всех структурных нововведений и переподчинений в центральном аппарате. Создана система абсолютно недееспособная. Если вы, установив новые взаимоотношения между подразделениями аппарата, не в состоянии заключить даже контракты в течение полугода – значит что-то неправильно в системе. Это очевидно. Дело не в посадках и не в увольнениях. Никакими карательными мерами решать подобного рода вопросы нельзя по определению. Изменить как это можно? Элементарно, у нас кадры ведь решают все — известный стереотип. Но для того, чтобы они решали все, они должны соответствовать тому месту, на котором сидят. А если у нас Минобороны превратили в налоговую инспекцию?! Ну, это же факт, который не нужно даже доказывать! А психология-то другая у налоговиков, другие мозги. А там нужно быть и инженером, и "ценовиком". Потому что, если ты только "ценовик", если ты только с деньгами решаешь задачи и если ты разделил это с общим делом по живому, один другого не поймет ведь. Один будет болеть за технику, второй – за деньги. Оба будут правы, но вместе-то дела не будет. Вот о чем речь. Сейчас именно это и происходит в Минобороны, результат вот такой. А дальше будет еще хуже…Вот поэтому вопрос ценообразования – основной при обсуждении и согласовании контрактных обязательств. …Мы еще находимся в каком-то пещерном состоянии! И все ссылки на то, что мы вот в рынке 10–15 лет, это абсолютно неудовлетворительное объяснение. Это нежелание системно подойти к вопросу ценообразования. А сделать это можно и месяца за три. У нас есть, например, Федеральная служба по тарифам – квалифицированнейшие люди, которые регистрируют цены в контрактах. В этом деле они своего рода арбитры, которые обладают соответствующими знаниями и опытом. Да и много других есть умных людей, которым, если задачу поставить и заплатить вот столько-то денежек за эту работу, то через три месяца будет документ. Затвердить его, и все, и вперед. Нет, никто не хочет.»[4]Ю.Соломонов – наивный человек или притворяется им. Ведь нормальное ценообразование – удар по «откатам». А с этим никогда не согласятся те, кто в виде откатов уже получили триллион рублей и не собираются терять темпы. Промышленная политика государства должна состоять в том, чтобы создавать нормальные условия для развития бизнеса и препятствовать коррупции и монополизму. Существенному повышению темпов роста нашей экономики и ее конкурентоспособности способствовало бы повышение качества управления, исправление явных управленческих ошибок. Это надо делать в первую очередь. Потом или одновременно можно заняться и «ресурсно-инновационной стратегией», и «точками роста», и «кластерами», и технологией Форсайт, и другими хорошими делами. Технология проведения промышленной политики должна состоять в следующем[5]: 1. Анализ отраслей экономики и выбор приоритетов. 2. Создание благоприятных условий для развития приоритетных отраслей и продуктов. 3. Разработка и доведение до сведения народа стратегии развития и приватизации корпораций с государственным участием. 4. Разработка разумной налоговой политики. 5. Разумный подход к использованию углеводородов и других сырьевых продуктов. 6. Проведение международной политики, направленной на защиту интересов России. При проведении промышленной политики необходимо учитывать особенности российской экономики. Это не значит, что следует считать дважды два равным шести с учетом того, что два будет все равно украдено. Дважды два должно оставаться равным четырем, но дополнительные меры должны быть приняты для предотвращения воровства. Кому-то пример может показаться неуместным, но именно из этих соображений в России сохраняют, например, «плоскую» шкалу подоходного налога – мол, все равно уйдут в «тень» или разворуют. Но как показано в подразделе 5.3.1, именно «плоская» шкала является тормозом (хотя и не единственным) экономического развития России. Важной особенностью нашей экономики является низкий покупательский спрос, обусловленный низкими доходами населения. Об этом писал академик Л.И.Абалкин:[6]«главной, центральной задачей экономической и социальной политики является резкое повышение заработной платы и других реальных доходов населения. Такая постановка вопроса ничего общего не имеет с популизмом или проявлением потребительского подхода, если мы всерьез говорим о рыночной экономике. Для рыночной экономики низкая зарплата – главный тормоз научно-технического прогресса. Ведь такой прогресс оправдан лишь тогда, когда расходы на новые машины (технологии, оборудование и т.д.) меньше, чем сэкономленная от их внедрения заработная плата. А при низкой зарплате проще и дешевле применять простой ручной труд, что мы и наблюдаем в течение последнего десятилетия. Ученые подтверждают, что нет спроса на современную технику и научно-технические достижения. Но при такой зарплате его и не будет. Конечно, очень важны низкие проценты по кредитам, благоприятный инвестиционный климат, умелая реклама. Решать эти вопросы (в комплексе, системно) очень важно. Но при первостепенном внимании к повышению реальных доходов населения». Казалось бы, очевидная истина. Но в устах Л.Абалкина она звучит более убедительно. Особенностью нашей экономики является и то, что заработная плата трудящихся определяется не их квалификацией и количеством произведенной ими продукции, а отраслью народного хозяйства, в которой они работают. В добывающих и финансовых отраслях зарплата сотрудника при той же квалификации в 2-3 раза выше, чем, например, в машиностроении. Профессор и доктор наук может получать меньше, чем секретарша в небольшой фирме. Одним из важнейших показателей экономического развития государства является рост инвестиций. Но инвестировать могут лишь те, у кого есть средства. При этом инвестор хочет стать, как правило, если не хозяином, то совладельцем финансируемого им проекта. Малый бизнес такими инвестициями чаще всего не пользуется. Ему для развития нужны легкооформляемые, долгосрочные и неграбительские кредиты. Этого нет. И поэтому он так трудно развивается. Особенно это касается малых промышленных предприятий, доля которых даже в нашем недоразвитом малом бизнесе не превышает 15%. Поэтому естественное перерастание малого промышленного предприятия в среднее, а среднего в крупное в России происходит не так часто, как хотелось бы. Побочным эффектом этой особенности России является недостаточная компетентность нашей элиты, т.е. тех, кто принимает решения при управлении экономикой на разных уровнях и в разных отраслях народного хозяйства. Это связано с тем, что большинство крупных промышленников не прошли этап работы в созданном ими малом бизнесе. Они не являются создателями своих производств, а получили их в готовом виде. Для успеха были необходимы ум, сообразительность и стечение обстоятельств. Производственного опыта, как правило, они не имели и не имеют. Однако личный финансовый успех дает им уверенность в истинности своего экономического мировоззрения, которое и стало господствующим. Мнения, выходящие за рамки этого мировоззрения, заведомо считаются ложными. Видимо, о них еще до «потери доверия», но, видимо, уже предчувствуя ее, говорил Ю.М. Лужков:[7]«Эти "капитаны" экономики ни разу не видели "моря", но готовы были взяться за руль любых финансовых потоков». Именно они сформировали промышленную политику, которая проводится в нашей стране. Именно они внушают Президенту (недавно В.В. Путину, теперь Д.А. Медведеву) неверные представления о промышленной политике. На эту проблему обратил внимание академик Л.И.Абалкин[8]: «доступ к уху президента является сегодня одной из самых острых проблем, потому что основные надежды россиян на улучшение своего экономического и социального положения в значительной степени связаны с деятельностью Президента страны – единственного человека, которому еще верят в России». Еще одна особенность – никуда не годная налоговая система, которая, в принципе, не позволяет и не позволит решить ни одной поставленной Президентом задачи экономического развития. Но российскую элиту налоговая система устраивает. Разногласия между Правительством и Бизнесом можно назвать скорее тактическими. Например, руководители объединений предпринимателей требуют от Правительства снижения налогов, а также числа и объема налоговых проверок. Заметим, что под этими требованиями подписались бы обладатели и самых лучших налоговых систем – и шведы, и немцы, и американцы. А Минфин, при рассмотрении этих предложений у руководства страны, в большинстве случаев легко доказывает их несостоятельность. Между тем, было бы более конструктивным, вместо причитаний о недостатках налогового администрирования и тяжелом налоговом бремени, разработать с привлечением ведущих ученых и предложить Правительству от имени Бизнеса современную налоговую систему с подробным экономическим обоснованием. Эффект для Бизнеса от реализации такой системы с избытком покрыл бы издержки на ее разработку. Нашим «Центром» (ЭАЦ «Модернизация») в 2011 году разработана современная Налоговая доктрина для России и сформулированы основные принципы налоговой политики. Содержащиеся здесь рекомендации по использованию методов налогового регулирования при разработке и реализации промышленной политики основаны на указанной работе. И еще. При обсуждении проблем промышленной политики, как правило, акценты делаются на развитии инноваций – разработке новых технологий, новых материалов, новой техники. И это становится самоцелью. Такая постановка вопроса представляется не совсем правильной. Более верно было бы ставить вопрос о развитии экономики с использованием инноваций. Инновации должны быть востребованы. Наличие инноваций – условие конкурентоспособности. Если они не востребованы народным хозяйством, они перестают быть актуальными. Эту мысль следовало бы также иметь в виду при разработке промышленной политики. Один из важнейших результатов никуда не годной промышленной политики - недостаточный объем инвестиций, который в прошлом году составил в текущих ценах 9,84 трлн. руб., что не способно обеспечить замещения выбывающих основных фондов. Эта проблема рассмотрена в В. Л. Иноземцевым[9]. Автор задает вопрос: почему отечественные предприниматели так мало вкладывают в экономику? Почему по объему накопленных иностранных инвестиций в расчете на душу населения Россия находится в третьем десятке стран, отставая от Польши в 3,4, а от Франции – в 10,8 раза? В конце концов, почему за 2008-2010 гг. отток капитала из страны превысил $225 млрд.? По его мнению, причины такого положения вещей лежат на поверхности. Во-первых, переход от плановой советской системы к рыночной российской прошел под знаком не ускоренного развития (как в большинстве модернизировавшихся экономик), а «отбрасывания ненужного», в состав которого попало и «излишнее инвестирование». Строго говоря, сегодня мы жируем не на нефтяном богатстве, а проедая созданное в советское время. Во второй половине 1980-х доля инвестиций в ВВП достигала 33,4%, сегодня она составляет 21%; в то же время повышение цен на нефть с $50 до $100 за баррель приносит России не более чем 2,7% ВВП – в четыре раза меньше, чем «экономия» на инвестициях. Повышение инвестиций означает сокращение этого дарованного потребления и повышение нормы сбережения (хотя бы до 28-29% от ВВП), но вряд ли такая идея может стать популярным предвыборным лозунгом. Во-вторых, значительное число отраслей российской экономики действуют в не вполне рыночной среде. Поступления от экспорта нефти ограничиваются экспортной пошлиной, реализация газа и электроэнергии на внутреннем рынке – тарифами, многие отрасли объявлены стратегическими, а использование выделяемых на их развитие средств непрозрачно. Государственные инвестиции столь неэффективны, что это отпугивает и коммерческих инвесторов. Достаточно сказать, что инвестиционная программа «Газпрома» с 2004 по 2010 г. выросла в 3,2 раза в рублевых ценах, в то время как добыча газа упала на 6,7%; инвестиции в дорожное строительство в тот же период выросли в 2,8 раза, но объем ввода новых дорог не увеличился. Способно ли это вдохновить инвесторов, привыкших видеть другие пропорции? В-третьих, Россия находится в порочном круге, порожденном «приватизацией по Чубайсу». Активы, полученные по дешевке в середине 1990-х гг., давно уже стали для их собственников defacto бесплатными, и, если государство хочет, чтобы в соответствующих отраслях инвесторы вводили в строй новые предприятия за миллиарды долларов, оно должно иметь сложную и масштабную программу налоговых стимулов, которых у нас нет и не предвидится. Все эти три обстоятельства перевешивают в глазах инвесторов возможности, открываемые емкостью российского рынка, и ограничивают приток как национального, так и иностранного капитала. При этом в России искусственно создана система офшорного владения большей частью промышленных активов, которой правительство откровенно симпатизирует, устанавливая пониженное налогообложение дивидендов. Сегодня более 70% активов, контролируемых компаниями, входящими в top-30 российских фирм, являются собственностью офшоров. По мнению В.Л.Иноземцева, государство поощряет эту систему по двум причинам: с одной стороны, она скрывает собственность чиновников; с другой – защищенные западным правом олигархи не настаивают на создании в самой России предсказуемой и четкой судебно-правовой системы. Однако ожидать инвесторов в стране, законам которой не верят ее собственные предприниматели, странно. Еще одним фактором, присущим России, является предпочтительность инвестиций спекулятивных по сравнению с инвестициями прямыми. Развитие фондового рынка привело у нас к созданию масштабных пузырей (накануне кризиса «Газпром» оценивался в 27,8% ВВП России, тогда как GeneralElectric – в 2,9% ВВП США), которые сегодня надуваются вновь. Из всех иностранных инвестиций в России в реальный сектор идет менее 18%, тогда как в Бразилии – 47%, в Китае – почти 60%. Сегодня недостаток инвестиций в России – это проблема, обусловленная всей политикой последних двух десятилетий: и чубайсовской приватизацией, и путинской идеологией потребительства, и полукриминальной экономикой 1990-х гг., и происшедшим в 2000-е сращиванием чиновничества и бизнеса. Вышеуказанные российские особенности затрудняют рост экономики и борьбу с бедностью. Тем не менее, как считает академик В.М. Полтерович[10], «широко распространенное мнение о том, что защита прав собственности и обеспечение подходящих «правил игры» являются необходимыми условиями быстрого роста, не подтверждается опытом. Ни одной бедной стране не удавалось добиться высокого качества институтов. Верно, что плохие институты тормозят рост. Однако возможность роста все же сохраняется, и если она реализуется, то совершенствование институтов оказывается более простой задачей». Приведенный тезис подтвержден в его работах данными статистики и представляется более конструктивным по сравнению с утверждениями о невозможности роста при существующих институтах. Институты институтами, а хорошие меры не помешают. [1]Современный экономический словарь. [2]С.Ю.Глазьев, С.Г. Кара-Мурза, С.А.Батчиков, Белая книга реформ, М., 2008 http://www.kara-murza.ru/books/wb/index.html [4]Ю.Соломонов, Госзаказ 2011 года уже сорван – он уже выполнен не будет, «Коммерсантъ», 6 июля 2011 [5]Бабкин К.А., Разумная промышленная политика или как нам противостоять кризису, М., 2010 [6]Абалкин Л.И. Логика экономического роста, Институт экономики РАН, 2002 г. [7]Лужков Ю.М., Российские особенности мирового кризиса, Российская газета 11 февраля 2009 года [8]Абалкин Л.И. Логика экономического роста, Институт экономики РАН, 2002 г. [9]В.Л.Иноземцев, Политика инвестиций, «Ведомости», 4 апреля 2011 [10]Полтерович В.М., «Искусство реформ», лекция, прочитанная 15 июня 2006 года в клубе-литературном кафе Bilingua в рамках проекта «публичные лекции «Полит.ру» Добавить комментарий |
Комментарии: