Автономная некоммерческая организация
Экспертно-аналитический центр
по модернизации и технологическому развитию экономики
ЭАЦ «Модернизация»

Темы

Оценка ситуации

О государстве

 

«Государство» – наиболее крупный общественный институт. И его проблемы следует рассмотреть по трем направлениям: государство в его действиях «во-внутрь», государство в действиях «во-вне», и государство и национальный вопрос.

Начнем с деятельности государства в сфере внутреннего регулирования социально-экономической и политической жизни общества.

Сразу подчеркнем, что государство у нас потрясающе неэффективно практически во всем, чем оно занимается. Приведем только некоторые, наиболее выдающиеся примеры.

Так, для борьбы с коррупцией для чиновников введена обязательность представления деклараций о доходах и имуществе. Декларации представляются, изучаются, складываются, выделены люди, которые этим занимаются – а что на выходе? Да, теперь мы все знаем, что чиновник, щеголяющий часами за 300 тыс. долларов, не имеет в собственности ни квартиры, ни машины, ни дачи, и живет строго на зарплату. Правда, его жена или сын – суперуспешные бизнесмены, и по странному совпадению – именно в той сфере, которую курирует этот чиновник, или, если это региональный «голова» – именно в этом избранном регионе. Потом, после увольнения от должности, «внезапно» становится жутко богатым и сам этот чиновник или руководитель.

А с коррупцией от этого что-нибудь изменилось? Да, изменилось – ее стало значительно больше, а средние размеры взятки заметно подросли.

Но почему-то у нас нельзя сделать, как в других странах: чиновники и члены их семей представляют свои декларации обо всех своих доходах  налоговым органам  (как, впрочем, и все граждане) и эти их декларации обязательно публичны (например, в газетах регулярно публикуются налоговые декларации президента США и королевы Великобритании). И разница с нашей практикой та, что за данные, представленные в налоговой декларации, люди отвечают в уголовном порядке, и  в случае нарушений – сразу за два преступления, за укрытие информации и за неуплату налога, а за непорядок в наших декларациях – в худшем случае, можно получить выговор от вышестоящего начальника.

При этом в развитых странах на каждую политическую должность есть претендент (не чиновник), как в своей партии, так и в партиях оппозиции, который в любой момент готов заместить этого министра и потому очень внимательно следит за всеми его действиями. И если претендент из «своей» партии все же как-то еще связан партийной дисциплиной, то претенденты из оппозиции готовы прицепиться к любой мелочи. А такие вещи как «конфликт интересов» нигде «мелочью» не считается и обычно бывает достаточно только одного подозрения, чтобы замешанной в это лицо немедленно запросилось в отставку.

Также в этих целях у нас «упорядочили» процедуру госзакупок. Сделали обязательные конкурсы, утвердили набор необходимых сведений о конкурсантах, объявляют результаты конкурсов в печати – все, как «за границей»! А результат тот, что ранее можно было привлечь чиновников за растрату государственных средств по существу дела – завышена цена сделки, привлекались только «свои структуры», и т.д., а сейчас им дано надежное прикрытие – если формально соблюдены все правила торгов или конкурсов, то от проверок по существу дела они уже гарантированно избавлены.

И теперь уже появился новый успешный вид бизнеса – профессионалы-игроки на государственных конкурсах или торгах. Они, как знатоки всех формальных правил или имея «надежную руку» в конкурсных комиссиях, обычно выигрывают один конкурс за другим, а затем «за откаты» уступают право исполнения выигранных работ или поставок другим предприятиям.

А «откаты» между тем растут, число конкурсов и «комиссаров», ими управляющих, множится, Рублевка строится, и переводы в швейцарские банки текут неослабевающим потоком. А процедуру конкурсов, конечно, надо совершенствовать – и все новые чиновники пишут все новые регламенты, инструкции, правила.

Между тем, в Швеции, например,  ликвидировали все хозотделы при министерствах и создали единое управление закупок для нужд всех правительственных структур. И все сведения о закупках (и о ценах) доступны на открытом сайте госорганов. И никаких процедур и спецметодов контроля не нужно: любая «странная» закупка на виду, «на виду» и чиновник, который эту сделку подписал. И журналист, и деятель из оппозиционной партии, и вообще любой гражданин может просто заглянуть на этот сайт и задать свой вопрос. И как оказывается – этого достаточно!

У нас и непрерывно совершенствуется система финансово-банковского контроля. Международные организации потребовали от нас усилить контроль за отмыванием грязных денег – создали Росфинмониторинг, обвинили, что плохо контролируем банки – внедрили в надзорную практику «базельские правила». Создали структуры, набрали чиновников, собирают горы информации, банки терзают клиентов заполнением длинных формуляров. А результат? Денег из страны убегает еще больше, коррупционеры процветают, банки лопаются, а по их долгам расплачивается государство (фактически – мы с вами).

А в США, чтобы «отмыть» грязные деньги, надо заплатить с них налоги. Иначе – никак, с чемоданом наличных денег вы можете умереть с голода (например, билет на самолет или на поезд нельзя купить за наличные, только по банковской карточке, а «завести» деньги на эту карточку нельзя, пока не докажешь их законное происхождение). А у нас – взялись бороться с этим «отмыванием», а его и нет. Просто потому, что нет у наших жуликов и бандитов никакой нужды в таком «отмывании».

В тех же США банкам вменили в обязанность «знать своего клиента» и противодействовать «сомнительным финансовым операциям». У нас тоже эти правила сымитировали. И что получилось?

В США банковский клерк лично отвечает за исполнение этих правил (а за него – вышестоящий начальник и сам банк) и он просто откажется проводить операцию, если досконально не уверен в личности клиента и в законности проводимой им операции. Просто для ориентира – установлен размер контролируемых операций – 10 тыс. дол., но он может «завернуть» и перевод всего ста долларов.

У нас банковский клерк просто берет у клиента копию паспорта, об идентификации клиента он и не задумывается (может, паспорт, украденный или фальшивый),[1]а банки «чохом» собирают и направляют в Центробанк сведения обо всех переводах свыше 10 тыс. дол., считая, что отбирать из них сомнительные операции должен сам Центробанк.

Но зато все формальные требования международных организаций мы выполнили, из черных списков нас формально исключили. А на деле: американские надзорные власти не рекомендуют своим банкам вступать в корреспондентские отношения с российскими банками и в этом они основываются именно на результатах расследований, проводимых российской прокуратурой. Действительно те многочисленные финансовые правонарушения, которые выявляются при таких расследованиях, не имели бы ни единого шанса быть реализованными в американских банках. И при этом в банковских кругах у нас полно людей, которых в Америке к банкам и близко бы не подпустили.

В сфере правоохранительных органов у нас все преобразования сводятся то к смене формы, то названия, то к очередной структурной перетряске. Между тем, об эффективности государства в части выполнения этой     важнейшей своей функции красноречиво говорит тот факт, что у нас в стране дополнительно содержится еще почти миллион частных охранников (и это – только лицензированных).

Частные охранники в форме у нас везде – в частных офисах и в государственных учреждениях, в больницах и в учреждениях культуры, в торговых центрах, в метро, и т.д. А зачем же тогда государственная полиция? В Европе, например, такого нет – даже, в банках. А зачем? Сейчас уже существуют достаточно надежные технические средства защиты от преступников, везде есть сигнализация и средства связи, и полиция в случае необходимости прибывает незамедлительно. А у нас малейшая авария на дорогах, все встали, ждут ГАИ – и сразу создается огромная пробка. В других стран нет ГАИ, протокол происшествия может составить любой полицейский и этот полицейский после получения вызова прибывает в считанные минуты. И вообще ГАИ (под любыми вывесками) существует только в РФ, давно пора эту службу ликвидировать, поскольку функции инспектора ГАИ в принципе должен уметь выполнять любой полицейский (в соседней Грузии так и сделали, и порядок в этом деле стал просто идеальный).

С регистрацией преступлений еще хуже. Заявителя начинают гонять из кабинета в кабинет, и все всячески стараются не принять у него заявления – ведь по факту преступления надо работать, надо потом как-то по нему отчитываться, а статистика страдает.

А на самом деле, все просто, и здесь не надо изобретать никакого велосипеда. Заявления «принимать» не надо, надо просто ввести такой порядок, чтобы каждый гражданин мог сообщить о факте правонарушения (и получить номер его регистрации) без обязательной помощи сотрудника правоохранительных органов  (так давно и организовано во многих странах) – например, просто поместив заявление в некий «банкомат» и получив  из него копию заявления с проставленным на нем номером регистрации, или сделав тоже самое по электронной почте, через Интернет.

Укрытию непорядков у нас также способствует необоснованная централизация управления полицией – министр в Москве отвечает за каждого участкового и поэтому все начальники «по цепочке» заинтересованы «не выносить сор из избы». Но не проще ли сделать, как в США? Есть местные полиции, которые замыкаются на главу города, региона, и есть ФБР, которая ведет наиболее тяжелые преступления и одновременно может «наехать» на любую местную службу правопорядка – если есть жалобы на ее работу. В этом случае гражданам не надо выходить на улицу и просить президента вмешаться и «помочь» им – как это бывает у нас. Они могут либо требовать у мэра прогнать начальника полиции (а если мэр не реагирует, то уволить и самого мэра), либо обратиться в ФБР, которое никак за местные полиции не отвечает и может разобраться в любом вопросе с позиции «внешнего контролера».

А если сравнивать с США и дальше, то они, очевидно, «по бедности»,  обходятся одной прокуратурой, а у нас, кроме прокуратуры, есть еще и следственный комитет, и еще и министерство юстиции (в буквальном переводе – «справедливости»; предполагается, видимо, что в других ведомствах справедливости у нас не добьешься). И у нас это же министерство юстиции присвоило еще себе и право регулировать политическую жизнь в стране – регистрировать, а значит – официально признавать, новые партии и движения. Нигде в мире этой затратной практикой никто не занимается. Хочешь зарегистрировать партию, клуб, союз, ассоциацию, профсоюз, церковь, и т.д. – готовь уставные документы и регистрируй новое юридическое лицо, в обычном заявительном порядке. Никакого особого контроля здесь нет и не надо. Но при этом и у любого лица есть права обжаловать эту регистрацию или деятельность вновь созданной партии, организации в обычном судебном порядке. Например, если в Германии какая-то новая «национальная социалистическая рабочая партия» вдруг объявит себя последовательницей НСДАП, то ее могут запретить по иску государственного прокурора или любого встревоженного этим фактом гражданина.

Есть еще также и самостоятельная служба приставов – а в США, опять же, обходятся судебными приставами. При этом суды работают чрезвычайно эффективно, в каждом городе есть дежурный судья, принимающий по всем вопросам 24 часа в день и 7 дней в неделю,  и разбирательства по мелким очевидным делам занимает буквально минуты (зачитывают только суть дела и приговор полностью никогда не читают, а сторонам просто выдают письменные копии).

Есть еще у нас и такие организации, как МЧС – с целой когортой четырехзвездных генералов. Между тем, в других странах обходятся созданием просто крупных региональных центров – для экстренных случаев, которые могут вполне самостоятельно координировать свою деятельность (тем более что стихийные бедствия обычно не случаются сразу во всех регионах страны). А с управлением местными пожарными командами и службами спасения на водах на Западе вполне справляются и мэры городов.

Уникальная ситуация у нас и с выборами. Похоже, что ни в одной стране мира, кроме РФ, нет специального министерства по выборам, все обычно обходятся мобилизацией соответствующих служб местных органов. А проблема учета избирателей и подсчета их голосов в век информатизации вообще представляется надуманной. В принципе, если снабдить всех граждан чиповыми карточками, с соответствующими средствами распознавания личности (например, по отпечаткам пальцев) – а у нас решение об этом правительством уже принято, то любые выборы с их помощью можно проводить хоть каждый час.

Одновременно есть решение и для обеспечения практически стопроцентного участия граждан в этих выборах. Во-первых, для стимулирования ответственного отношения граждан к этой своей обязанности следует ввести специальный гражданский налог, одинаковый для всех граждан старше 18 лет, в сумме, например, 200 руб. ежегодно (как уже отмечалось, актуальной проблемой современной демократии является то обстоятельство, что среди голосующих много людей, ничего не платящих государству, но, тем не менее, активно пользующихся своим правом влиять на политику государственных расходов).

Во-вторых, установить, что за каждый акт голосования гражданину начисляется на его карту, например, 50 руб. Таким образом, если в течение года данный гражданин принял участие в 4 выборах разного уровня, то он вернул себе всю сумму налога. А если он все же решит уклониться от участия в каких-то выборах, то он будет знать, что такое уклонение ему будет стоить каждый раз 50 руб.

Возьмем также государственные корпорации. Во всех развитых странах они весьма эффективны и позволяют реализовывать многие проекты значительного общественного и хозяйственного значения. В Великобритании, во Франции, в Италии они сыграли серьезную роль как инструменты ускорения экономического роста. А у нас они, оказываются, «не оправдали себя», они «не поддаются контролю» и надо срочно реорганизовывать их в акционерные компании.

В чем же дело? А причина очень проста: украв деньги у госкорпорации, вы совершаете уголовное преступление и именно против государственной собственности. А стоит только перевести госкорпорацию в статус акционерного предприятия, то ответственность переводится в сферу акционерного права, и уже речь может идти только об административных нарушениях, «нецелевом использовании средств», злоупотреблении доверием» и т.п. Худшее, что грозит такому управляющему – увольнение от должности и, зачастую, с солидным «золотым парашютом».

И есть и еще одна норма, о которой у нас умалчивают. На Западе все операции и вся отчетность государственных корпораций абсолютно прозрачны, их планы и отчеты рассматриваются и утверждаются парламентом, а руководители этих корпораций не могут присвоить себе и цента сверх твердого оклада, установленного для них решением парламента. Конечно, все эти «вредные» и «лишние» условия у нас выкинули,  ну и получилось, как всегда.

Теперь все госпредприятия, разумеется, надо срочно переводить на акционерную форму, которая у нас, кстати, тоже творчески «усовершенствована». Как убедился на своем опыте А. Навальный, акционер в нашей стране вовсе не имеет права знать, как тратит деньги его акционерная компания и какие доходы получают ее руководители. Да, в законе такое право прописано, но не всякий акционер может быть этого права удостоен. А. Навальный – «нехороший человек», задает всякие вопросы, доверия руководства компании пока не заслуживает, и допускать его к информации, конечно, не следует.

В последнее время модным стало также бороться с трансфертным ценообразованием. И опять, законы пишутся, структуры формируются, кадры набираются. И даже цель, вполне благая, уже сформулирована – бороться с незаконным вывозом прибылей за рубеж. А то, что это – «десятый способ» вывоза денег, что бороться с вывозом прибылей таким образом – значит, на 1 доллар эффекта тратить 10 долларов затрат, что американцы, приняв первые такие законы, благоразумно воздерживаются от их применения[2], что фигуранты такой злонамеренной практики – это считанное число государственных компаний, а также сырьевики, особенно приближенные к власти, и если на самом деле желать прекращения этой практики, то достаточно было бы и легкого намека, высказанного, например,  «в узком кругу» – об этом никто и думать не хочет.

А что касается налога на прибыль – единственно для чего и затевается эта дорогостоящая «трансфертная» конструкция, то в развитых странах к нему отношение самое прохладное. В Европе этот налог вообще постепенно вытесняется НДС-ом, в США его пока держат – как налог для крупных компаний – просто потому, что он практически не требует никаких усилий для контроля за формированием налоговой базы (практика американских крупных компаний в том, чтобы стремится не занизить, а, наоборот, завысить прибыли – чтобы произвести наилучшее впечатление на биржу и обосновать выплаты бонусов управляющим).

Теперь перейдем к проблемам исполнения государственных функций в части вовне.

Вначале отметим, что сейчас мы все становимся свидетелями того, как институт национального суверенного «государства» во всем мире трещит под двойным натиском «социальной демократии» и «глобализации». Глобализация «сливает» группы государств и целые континенты (а предполагается – и приветствуется – и мир в целом) в общие «котлы», в которых национальные и группы интересы перемешиваются самым непрозрачным образом, и процессы управления становятся действительно все более хаотическими. При социальной демократии органы власти выбирает большинство, финансово зависящее от этой самой власти (государственные служащие, пенсионеры, получатели социальных пособий, и т.д.) и потому крайне заинтересованное в постоянном росте расходов государства. Поэтому сейчас почти наверняка выборы выигрывает та группировка политиков (партия), которая обещает наибольший рост  социальных и иных выплат из бюджетных фондов. При этом для обеспечения такого роста власть может использовать такие инструменты, как денежная эмиссия, прирост внутреннего государственного долга и внешние займы, продажа государственной собственности, и т.д. и, конечно, повышение – до пределов возможного и невозможного – ставок налогов. На один или на два избирательных цикла таких средств финансирования хватает, а дальше к власти приходит другая партия (группировка политиков) – под такими же или еще более популистскими лозунгами.

Кризисы для такой политики неизбежны, но пока они затрагивали относительно слабые звенья стран «социальной демократии», и только сейчас, наконец, «докатило» и до США. Глобализация мировых рынков и интернационализация на этих рынках крупного капитала, с одной стороны, помогают смягчать последствия кризисов для отдельных стран (средствами «соцдемократической» взаимопомощи), но и они же, с другой стороны, способствуют накоплению противоречий и встроенных  дефектов такого государственного управления, чреватому и грозящему уже всеобщим мировым финансовым и экономическим кризисом. Поэтому все эти процессы «группирования» стран и интеграции национальных экономик в международном масштабе, при сохранении в странах, ведущих в этом процессе, модели «социально-демократического управления», снижают степень ответственности национальных правительств («мы все делали по велению народа и по апробированным советам международных организаций») и превращает сам институт национального государства в нечто совсем аморфное. При этом, если раньше, в процессе избирательной борьбы «консерваторы», «либералы» и «социал-демократы» сменяли друг друга у власти, с соответствующими корректировками в социально-экономической политике, то сейчас все эти традиционные противники почти одинаково заражены «популизмом» и вступают во власть, уже связанные своими предвыборными популистскими обещаниями.

В этих новых условиях и функция защиты национальных границ для отдельных государств уже теряет всякое значение. Например, в Европе было пролито много крови в борьбе против двух ее «объединителей» (Наполеона и Гитлера), однако сейчас те же немцы, французы и англичане через союзные военно-политические структуры и через экономическую мощь своих компаний и банков заправляют делами не только всей прежней (западной) Европы, но и примыкающих к ней стран-«сателлитов» (Скандинавии, Балтии, стран Восточной Европы, Турции, Грузии, Украины, и др.). Сейчас  в ЕС уже ни одной из стран не позволено свободно  выбирать свою модель национальной экономической политики, и уже не только экономическими рычагами (как это было во времена плана Маршалла), но и средствами прямого политического давления (например, в Австрии законное избранное правительство было удалено от власти давно известными методами политического шантажа). А такое единообразие методов управления создает мощный мультиплицирующий эффект ускоренного переноса и распространения кризисных явлений между странами. Кроме того, следует учитывать, что уходит в прошлое и разноцикличность экономической конъюнктуры в разных странах, позволявшая в прошлом капиталам и предпринимателям спасаться от локальных кризисов, перенося свою деятельность в другие, не затронутые кризисом страны.

Таким образом, подрыв стратегической функции в системе управления государства идет с двух сторон – снизу, в процессе борьбы партий за власть «под флагом популизма» на короткой дистанции за ближайший цикл правления, и сверху, за счет втягивания национальных государств в общемировую парадигму «социализации» общей целевой установки государственного управления в этих странах.

Россию пока все эти процессы затрагивают в меньшей степени, чем, например, «освободившиеся от коммунизма»  страны Восточной Европы. Однако у нас основная угроза государству зреет изнутри, из самого дефектного устройства его внутренней структуры. Более того, этот дефект уже привел к крушению одного «союзного государства» – СССР и, тем не менее, он опять воспроизводится уже в новой государственной структуре России – в Российской Федерации.

Действительно, что такое «федерация»? Это – союз, объединение каких-то образований, государств. Но всякое объединение может и «разъединиться»! Так это и произошло с СССР, как только кому-то – а конкретно, всем лидерам, управляющим страной после Сталина, и, особенно, М.С. Горбачеву – пришло в голову принять идеологический лозунг, придуманный для внешнего употребления, за факт жизни страны.

Если вернуться к истории СССР, то мы увидим, что СССР как «союз» существовал считанные месяцы – пока  Ленин и Троцкий были у власти, и пока у верхушки партии большевиков была жива надежда на «мировую революцию» (СССР был провозглашен в 1922 году, а в 1923 году Ленин уже был недееспособен). Характерно, что в самом названии СССР не было ничего национального, оно намеренно было лишено всякой привязки к России, и СССР совершенно безболезненно мог быть распространен на весь мир – например, с включением в него «советской социалистической республики» Германии, Финляндии, Австрии, Венгрии, Франции, и т.д. или с дополнением сразу «соединенными штатами» (государствами) Америки, Австралии, Европы Африки, Азии.

Но что осталось от СССР («союза») после краха надежд на мировую революцию? «Союз» кого с кем, какие-такие государства или нации создали этот союз? Ни одна из вошедших в этот союз республик фактически до этого ни дня не существовала как самостоятельное государство (кроме Дальневосточной республики и Тувы, которые как раз в составе союза и не были представлены). После октябрьской революции и само правление большевиков базировалось на весьма шаткой правовой основе (разгон законодательного органа – Учредительного собрания, произвольное отстранение от власти эсеров, представлявших крестьянство – наибольшую по численности часть населения России), и новые «республики», представители которых были приглашены к подписанию договора об СССР, едва ли обладали легитимностью, необходимой для совершения каких бы то ни было государственных актов и договоров длительного действия. Правда, большевики затем подкрепили свои притязания на власть созывом Съезда Советов, но участники этого съезда со всей очевидностью не обладали и малой долей тех полномочий, которые имели члены Учредительного собрания.

Сталин решил вопрос радикально: от СССР оставил только название, всю власть сосредоточил в партии, а власть в партии закрепил за собой (формально – на выборной основе, а фактически – установив свой личный контроль с тем, чтобы новых претендентов на его пост ни с какой стороны и ни при каких условиях не появлялось). Мир давно и сразу это понял: СССР – это просто вывеска, а под этой вывеской скрывается та же Россия, назови ее хоть «тоталитарной», хоть «советской»  (Черчилль, например, другого названия, кроме как «Советская Россия», и не употреблял).

Хрущев и Брежнев вполне прагматично боролись за единоличную власть в унитарном государстве, меняя людей и в центре, и на местах (в республиках) исключительно в интересах обеспечения себе поддержки на своем руководящем посту, и вопросы каких-то «союзных отношений» их никогда не занимали. И, действительно, не только при Сталине, но и при его преемниках никого не беспокоил тот факт, что у крупнейшего и важнейшего «члена союза», РСФСР, не было даже своей партии (в государственном образовании, в котором правит партия, и эта партия – единственная!). У РСФСР – единственной из всех республик – не было и своей Академии наук (не было и «своего» КГБ, и массы других государственных органов и атрибутов, которыми были наделены все остальные «члены Союза»). А фактически у РСФСР не было и правительства (Госплан РСФСР фактически действовал на положении нижестоящего подразделения «союзного» Госплана). Так же было и для отношений вовне: МИД РСФСР вообще непонятно чем занимался, а в ООН отдельные места занимали Украина и Белоруссия, но не Россия. И Сталин при всех перестановках в Политбюро или в правительстве никогда и мысли не допускал о введении каких-то представителей «от республик». После войны, правда, «в верхах» появились какие-то робкие идеи об укреплении «государственности» РСФСР, но тут же всех, кто мог иметь хоть какие-то предположения на эту тему (до сих пор не доказано, что у этих людей были действительно подобные планы), немедленно отправили за решетку и расстреляли.

Первые «представители от республик» в Политбюро ЦК КПСС появились фактически только при Брежневе, Хрущев людей «с мест» в Политбюро вводил, но с условием немедленного оставления ими поста в «своей» республике (что фактически было продолжением старой царской политики – завоевывавших особую популярность или влияние на местах всяких ханов и эмиров «выдергивать» в столицу, «под прямой пригляд», предоставляя им почетные должности и резко ограничивая любые их контакты с приверженцами на их родине). 

И только Горбачев – по своей наивности или ввиду особенностей полученного им образования (до этого, кроме Ленина, юристов на посту руководителей государства в СССР не было, а в основе традиционного юридического образования как раз и лежит вера во всякого рода правовые фикции) – и сам в «союзное государство» всерьез поверил, и со своей идеей «обновленного союза» еще оживил практически задавленные к этому времени местные «союзно-национальные настроения».[3]

И самое интересное, что М.С. Горбачев до сих пор не устает публиковать статьи и книги на тему – «Союз можно было сохранить». Какой «Союз»? «Союз», которого никогда не существовало? «Союз», в составе которого блистательно отсутствовала Россия?

На самом деле, у Горбачева было два очевидных варианта решения вопроса власти – и затем беспрепятственного движения его самого и возглавляемой им страны по намеченному курсу (другое дело, что возможно, у него и курса-то никакого не было). Первый – поставить во главе всех республик проверенных сотрудников КГБ и «на корню» задавить все националистические и сепаратистские настроения.

И второй вариант – прочно «сесть» на Россию, и с этих позиций политически, экономически и «гебистски» контролировать любую деятельность во всех остальных союзных республиках. Второй вариант также давал абсолютную надежность центральной власти: даже если бы перечисленные рычаги вдруг не сработали, то можно было даже пойти и на инициирование процесса «освобождения» отдельных республик из СССР. Но в этом случае переговоры уже велись между СССР и отдельной республикой, обсуждались бы условия выхода «отдельного изгоя» из «общего союза» и на эти условия могли влиять также и национальные интересы всех сторон, в том числе и «твердо держащихся за союз», и «пока еще не решивших для себя этот вопрос». И совсем не факт, что хоть один случай таких переговоров мог дойти до своего успешного завершения.

К примеру, если бы такой вопрос поставила Грузия или Азербайджан, то Армения, оставаясь в СССР и действуя через СССР, скорее всего, настояла бы на выдвижении таких условий выхода этих республик из союза, что обе они предпочли забрать свое предложение обратно (причем условия, исторически и политически абсолютно обоснованные: перед Азербайджаном – вопрос о возврате Карабаха и, возможно,  Нахичевани, а перед Грузией – о предоставлении выхода к морю). Совсем не обязательно считать, что бесспорным и решенным был и выход из СССР прибалтийских республик. Так, Литве пришлось бы выходить фактически только внутренними областями: район Вильно, на который сильны претензии Польши, и прибрежные территории (Клайпеда-Мемель и т.д.), принадлежавшие ранее Германии (Пруссии), СССР (Россия), конечно, с полным правом оставила бы себе. Латвии пришлось бы вначале подумать, какие гарантии она может предоставить своему нелатышскому населению, а Эстонии пришлось бы втянуться в долгие переговоры относительно своих границ и принадлежности островов – имея в виду, что равные права на определенные территории может предъявить, наравне с Россией, и Швеция. При том, что Швеция не забыла до сих пор о своих правах на Аландские острова, которые никогда не принадлежали Финляндии.

И, кстати, если бы дипломатия СССР (и России) умела бы (правда, надо еще и желание!) хоть чуть-чуть  отстаивать российские национальные интересы, то нам бы на века была обеспечена самая искренняя дружба как Швеции, так и Финляндии. Все, что для этого нужно – просто позволить вопросу об Аландских островах остаться открытым навечно. Поскольку права России на эти острова бесспорны, то Швеция может вернуть их себе, только победив Россию в новой войне (а эту войну еще надо объявить). Финляндия же, владеющая сейчас этими островами, на них вообще никаких прав не имеет. Более того, и в самой Финляндии имеется еще значительное шведское меньшинство, которое в случае любого обострения финско-шведских отношений из-за этих островов могло бы немедленно поставить вопрос об их «выделении» из Финляндии (разумеется, и с островами, и еще с той финской территорией, на которой они сейчас проживают).

Из всего этого можно сделать один простой вывод: многих проблем мы избежали бы просто автоматически, если бы сделали ровно то, что от нас требуют всякие явные и скрытые недруги России: отказаться от советского периода, признать его ошибкой, и не забыть покаяться.

Ну и давайте не будем спорить. Давайте начнем с покаяния. Покаемся в том, что напрасно приняли армян под свое крыло – пусть бы они «независимо» налаживали отношения с Турцией; что напрасно создали такие никогда не существовавшие государства как Латвия, Эстония и Финляндия; что зря прирезали к Литве польские районы Вильно и прусский Мемель; покаемся перед немцами и вернем им Померанию и Силезию, которые мы у них силой незаконно «оттяпали»; покаемся, что вообще зря скинули Гитлера – надо было просто выгнать немцев с нашей территории и встать на «линии Керзона»; покаемся, что создали Монголию (не они ли мучали нас во времена татаро-монгольского ига), киргизам позволили создать даже два государства (казахи, на самом деле, это – степные киргизы); покаемся, что предательски ударили в спину Японии и не дали им всласть разобраться с американцами; покаемся еще и за Карла Маркса и за В.И. Ленина, само собой, еще раз, за Сталина (он вообще узурпатор, во время войны занимался и управлением государством, и военными операциями, и отношениями с союзниками – на что никто из других государственных лидеров никогда не замахивался), за Хрущева, который ботинком попортил лак на столешнице в ООН, а еще нагло потребовал от англо-французов, чтобы они никак ни вздумали бомбить Египет), ну и так далее.

Теперь признаем, что и с СССР мы ошиблись. Это все Ленин с Троцким виноваты. Они только и бредили мировой революцией, и уже готовились принять в «советский союз» Германию, Австрию, Францию, а там не за горами и Швейцария, а может и сразу слияние с США (советскими штатами Америки). Но потом Ленин умер, а Троцкий – убежал, и мы уже за него с его личным Интернационалом никак не отвечаем.

Да, с СССР ошиблись. Потому – все списываем, и возвращаемся к учредительному собранию, которое большевики грубо разогнали. И тогда все становится на свои места. Мы все – в России семнадцатого года, и теперь проведем опрос: кто с нами, кто от нас отклонился. Давайте считать. Прибалты хотят отделиться? Поезжайте, ребята. Но мы хотим остаться в своем национальном государстве! Которое создал Ленин и большевики? Но мы с ними уже разобрались и за них покаялись, теперь и в Риге, и в Ревеле, и в Мемеле – везде  Россия.

Конечно, мы не правы, что признали, что признали Абхазию, Южную Осетию и чуть не признали Аджарию. Но сейчас мы все поправим. Так, мингрелы и сваны хотят из России выйти. Что ж, жаль, конечно, но им там, за горами виднее. Но почему они с собой за компанию тянут и абхазов, и осетин? И те, и другие покидать Россию не хотят (кстати, у них и паспорта русские!), так пусть и остаются – у нас теперь и демократия, и вообще воля народа – закон.

Напрасно создали и Украинскую советскую республику. Вернемся назад. На Украине, кроме галичан, никто из России не просится, ну, значит, и оставим, как было. Как было, оставим и с Приднестровьем, и с Валахией. Итак, принцип простой: было государство Грузия, хотел грузинский царь вступить в Россию – пустили. Пришли новые люди и новые веяния – захотели грузины вон, идите. Но все другие земли и народы, живущие на территории России, которые в Россию не вступали, а просто всегда жили в ней, пусть подумают. И пока они четко не заявят, что не хотят оставаться больше в России, и пока они не пройдут весь договорный процесс относительно территории, которую они претендуют отделить от России – то они до тех пор могут покидать Россию только в индивидуальном порядке: собрать чемоданы – и на поезд (или – на самолет).

Таким образом, предложение одно: признать СССР не существовавшим, списать на помойку все решения по границам, принятые Лениным и большевиками и установить неразрывную преемственность с Российской республикой времен Временного правительства и всенародно избранного Учредительного собрания (кстати, тогда и первым президентом России оказывается также вполне всеми и тогда, и сейчас уважаемая персона – князь Львов).

Россия была Московским княжеством и пережила многие нашествия. Превратилась в Российскую империю. А затем с подачи Ленина и Троцкого замахнулась на Мировой Союз Братских Социалистических Республик. Да, Мирового Союза не получилось. Что же, покаялись наши ком. лидеры, вернулись к России?  Нет, ведь самый верный путь сокрытия преступления – спрятать, убрать, уничтожить жертву. И России – Советской России (иначе за рубежом СССР и не называли!) – не стало.

И ведь уже всем давно ясно – пора восстанавливать цепочку времен: Киевская Русь – Великое княжество Московское – Российская Империя – Советская Россия – Россия современная. Пока без названия? Почему же, есть такое название – Великая Россия, Великороссия. И трансконтинентальная Великая Россия, на наш взгляд, ничем не менее заметна на карте мира, чем островная Великая Британия и Центральная Китайская Империя, не говоря уже о только «восточном» Рейхе (Австрии). И спрашивать об изменении своего самоназвания мы никого не обязаны, ни ООН, ни ВТО, ни даже горячих эстонских парней. В любом случае, у России на выбор своего названия не меньше прав, чем у самопровозглашенных США или Израиля. Последний легко промахнул два тысячелетия своего несуществования, а России всего-то надо сомкнуть цепь, вернув на место 70 лет пребывания России в «советском качестве».

Как будут называться граждане Великой России? Было хорошее  название – «великоросс» (ничем не хуже, например, «мадьяра» или «суоми»), можно взять его (естественно, сразу исключив возврат к использованию «малоросса» и «белоруса», с согласия и тех, и других). Другой вариант – оставить для всех – «русский». Но - как прилагательное, к которому каждый – если захочет – может добавлять, по образцу: «русский калмык», «русский башкир», «русский аварец», «русский пермяк», и т.д. А не захочет – то и просто «русский» (как в США – все «америкэн», т.е. «американские»).[4]

В прежней Российской Империи как раз так и было. «Инородцы» выделялись только в сельских сословиях, а в среде чиновного люда, среди военных, вообще у всех образованных и служивых, в дворянстве, и в самой высшей знати все были «русскими», без учета всяких «кровей» и «происхождений»: русские ученые Бэр, Ферсман, Миклухо-Маклай, Пржевальский, Якоби, русские писатели Аксаков и Фонвизин, русский адмирал Крузенштерн, русские же свитский генерал Фредерихс, графы Шереметьевы и де Толли, князья Багратионы и Юсуповы, и всякие прочие Беллигсгаузены, Тотлебены, Милорадовичи, Беринги, Врангели, и т.п.



[1]Интересно отметить, что для американских банков предъявления британского паспорта гражданином этой страны недостаточно и если у этого гражданина нет иной возможности подтвердить свою личность, то ему откажут и в открытии счета, и в проведении любой другой операции. Сами банки объясняют это тем, что в Великобритании паспорт можно заказать и получить по почте (сами американцы паспортов обычно не имеют и получают паспорт только для поездки за рубеж).

[2]Если же всерьез задуматься об иностранном опыте, то в Германии, например, этой темой совсем не интересуются – считая достаточным строго, на основании закона, контролировать выполнение компаниями правил ведения бухгалтерского учета. А в США избрали еще более простой метод: компании, которым по тем или иным причинам удается особенно успешно «минимизировать» свои платежи по налогу на прибыль, дополнительно должны платить еще так называемый «минимальный» (оборотный) налог.

[3]Приведем один примечательный факт: за время существования СССР не было защищено ни одной диссертации и не было опубликовано ни одной научной работы по «юридически весьма значимой» проблеме выхода из СССР одной из «союзных республик». Более того, похоже, что и на Западе серьезных исследований на эту тему не проводилось.

[4]Как говорят технари, если машина не едет, начните с замены названия. Как-то американцы выпустили для Латинской Америки автомобиль под броским названием «Нова». А он не поехал – его просто не стал никто покупать. Пришлось сменить название – стали брать («но ва» по-испански – «не едет»).

  


Комментарии:


Добавить комментарий
Ваше имя:

E-mail:
Сообщение (*):
Введите код на картинке: